В канун Старого Нового года подруга прислала фото: в Севастополе цветут нарциссы. Не один, сбивший режим, пробужденный ненароком, откликнувшийся на ласку случайного тепла. А весь газон. В полный рост.
Не то, чтоб я сильно любила нарциссы. Тех, что я люблю (белые с тонкой красной каемкой в серединке) теперь днем с огнем не сыщешь. А желтые для меня не столь прекрасны, но однозначно заявляют о жажде солнца.
Но в итоге все равно всю ночь я гуляла во сне по райским кущам ранней приморской весны.

Думаю: что я здесь делаю?

(Откинем, за рамки выведем из условий задачи, не станем учитывать никакую гео-политику! Ведь этот вопрос я задаю себе не год, и не восемь, и не десять. Я думаю об этом давно и безрезультатно, вне политики, вне границ и экономики. Речь исключительно и абстрактно о климате и образе жизни в той или иной среде).

Почему я все еще здесь? Что держит меня в вечной серости, сырости, тумане и дожде, в безсолнечности непроглядного и какого-то невнятного местного межсезонья?

Давеча в одной из серий детективного сериальчика, дозированно поглощаемого вместе с ужином, прозвучала мысль о том, что люди, перевезенные по программе защиты свидетелей в новую среду, начавшие другую жизнь, сменившие полностью окружение и образ жизни, обычно все равно прокалываются, не выдержав, и непременно рано или поздно звонят кому-то из прошлого. Выдав таким образом свое местонахождение, они становятся жертвами прошлых связей.

Пытаюсь размышлять, что мешает уехать? Что держит? И кому из прошлой жизни я бы, не выдержав, условно "позвонила" бы, как тот персонаж из детектива? Без чего и без кого я не смогу, переехав куда-то из Питера? Что за якоря, которые не дают покинуть этот город?

Порассуждаю в комментариях.))

• 
• 
•